Пафосный гедонист «Теперь я вижу, почему кто-то недоволен фильмом «Дорз». Приятно послушать этого остроумного и рассудительного Джима, совсем не такого, как в кино», – написал пользователь YouTube в комментарии к одному из интервью Моррисона. Аудиозаписи моррисоновских интервью – это вообще особый жанр, который можно назвать интеллектуальным релаксом. Звучание его неспешного, ровного, невозмутимого и дружелюбного голоса действует успокаивающе и почти никак не сочетается с образом хулигана-гедониста. «Он был немного застенчивым, сдержанным, почти интровертом. Всегда вежливый, мягкая медленная речь, он говорил, тщательно выбирая слова», – рассказывает Винс Тринор, техник The Doors, с которым Моррисон любил вести долгие философские беседы. Впрочем, не только с ним. «Джим с интересом расспрашивал всех, кого встречал, и у него была способность пробуждать в людях все самое лучшее», – рассказывала Джинни Гэнал. «Он был очень умный, мягкий, забавный. Я чувствовала себя защищенной рядом с ним. Не знаю, что это значит, что почему-то я чувствовала защиту», – рассказывает Черри Сиддонс, жена менеджера группы Билла Сиддонса. Почти все без исключения отмечают отменное чувство юмора Моррисона и его склонность шутить. Когда его школьного товарища Фада Форда попросили охарактеризовать Джима одной фразой, тот сказал: «Это был самый веселый парень из всех, кого я знал». Люди так привыкли воспринимать Моррисона как пафосного и даже напыщенного человека, что им трудно представить юмор и иронию, которые стояли за его поступками и словами. В каждой второй статье о Моррисоне его называют Королем ящериц, по фразе из песни Not To Touch The Earth. «Вообще-то все это было сказано с иронией. Странно, что никто этого не уловил», – признался сам Джим в интервью 1971 года. «Почти дзен» Для типичного эгоцентрика, которыми бывают почти все рок-звезды, он слишком сильно интересовался другими людьми и слишком широко смотрел по сторонам, поражая знакомых точными и мудрыми суждениями обо всем на свете. «В разговоре он никогда не тянул одеяло на себя, – вспоминает Винс Тринор, – он затевал разговор для того, чтобы узнать твое мнение или чтобы совместно прийти к чему-то новому, но никогда не высказывался ради того, чтобы показать себя». Безразличный к материальным благам, Моррисон жил в дешевом мотеле, хозяин которого не знал, что его постоялец – мировая знаменитость. Казалось, что он был на другой волне, нежели большинство людей. «Предметом его интереса были вещи иного мира, не того, в котором живу я», – говорил Билл Сиддонс. «У всех у нас бывают дни, когда что-то идет не так и ты раздражаешься. То тебя подрезали на дороге, то нагрубили, и твое настроение скачет вверх-вниз. Это общечеловеческое. Но у Джима этого не было совсем. Эти вещи его не беспокоили вообще, – вспоминает Рон Алан и добавляет: – Это почти дзен. Он видел суть вещей, как все работает, и был спокоен. Просто принимал все как есть». Группа The Doors в 1970 годуdcphoto/Vostock Photo Не три мушкетера Тому, кто мечтает о том, чтобы его группа была такой же великой, как The Doors, придется принять и то, что в этом коллективе не было полного единения, вообще-то очень важного для творчества. «Мы втроем на одной стороне, и Джим на другой», – описывал отношения в группе гитарист Робби Кригер. Удивительно, как The Doors удалось записать все их великолепные альбомы, учитывая, что, кроме первых двух, они давались немалым трудом, главным моментом в котором было укротить, уломать, структурировать Моррисона и более-менее удачно записать его голос. Обложка дебютного альбома The DoorsRLFE Pix/Vostock Photo Золотая пора закончилась примерно год спустя, после того как к The Doors пришло признание. Моррисон не разделял восторг коллег по поводу большого шоу-бизнеса. Слава очень быстро обернулась для него проклятием: он возненавидел роль секс-символа и рок-звезды за глупость и одномерность. Его ответом на это стало безудержное пьянство. Трое из The Doors были настроены ковать железо, пока горячо. В 1967 году они продали свой первый хит Light My Fire рекламе «Бьюика». Группа провернула это без ведома Моррисона: несколько дней его не могли найти в городе. Но когда он узнал о сделке, то пришел в редкое для него состояние бешенства. «Это был конец мечты о группе и дружбе», – говорит Билл Сиддонс. Джим взял за привычку появляться в студии записи навеселе, часто приводя с собой толпу мутных личностей, на манер Парфена Рогожина. Бейб Хилл, ближайший друг Моррисона последних лет, смягчает картину, утверждая, что Джим по-доброму относился к коллегам по группе и понимал свои обязательства перед ними. Тем не менее пластинка L.A. Woman (1971) должна была стать последней работой Моррисона и The Doors – заканчивался контракт, и Джим с радостью «выходил на свободу», раздумывая о новых перспективах. В итоге альбом действительно стал прощальным – вскоре после его выхода певец умер в Париже. Не в силах смириться с уходом Моррисона и желая показать, что группа не держалась на нем одном, трое из The Doors выпустили после смерти фронтмена еще два диска: неплохих, но не имевших большого успеха. Идея позвать на место Моррисона Игги Попа была провалена самим Попом: увидев фрика, который по случаю прослушивания нарядился в женское платье, музыканты сразу поняли, что этот артист будет вести себя еще эксцентричнее и неадекватнее, чем Джим. Развалина Считается, что из-за пьянства Моррисон сильно обветшал к 27 годам: растолстел, зарос дремучей бородой, дошел до импотенции как творческой, так и физиологической. Но Моррисон обладал феноменальным здоровьем. Алкоголь подорвал его, но не настолько, чтобы вывести из строя. За полгода до смерти, в феврале 1971-го, Джим с друзьями играли в тач-регби. Причем собрались они по инициативе Моррисона. «Мы играли три часа без перерыва, – вспоминает Фрэнк Лисиандро, оператор, режиссер, соучастник двух кинопроектов Моррисона, – и Джим играл все это время без перерыва, двигался быстро и жестко, с явным удовольствием. Потрясающая выносливость». «Лошадиная», – добавляет поэт Майкл Маклюр. Неплохо для обрюзгшего алкоголика. Другой товарищ Моррисона, промоутер Рич Линнелл, вспоминает: «Может, он был не самым лучшим атлетом в той команде, но меня поразил энтузиазм, который он принес в игру. Джим без устали гонялся за моим братом, который крепкий парень вообще-то. И он был явно не из тех, кто сваливает из игры, сказав: «что-то скучно». На вопрос, выглядел ли он нездоровым, Рич отвечает: «Нисколько. Да, у него было брюшко, но Джим был в очень хорошем расположении духа и с редким энтузиазмом для человека, который нечасто играет в подобные игры». Теперь уже не секрет, что Моррисона убила доза героина – наркотика, которого он всегда благоразумно избегал. Впрочем, он так часто заигрывал со смертью, ставя себя в рискованные ситуации, что мог уйти и гораздо раньше. Жена-ведьма В мифологии Моррисона немало места уделяется его отношениям с журналисткой и писательницей Патрисией Кеннели, считающей себя главной женой музыканта и подписывающейся не иначе как Кеннели-Моррисон. В 1970 году она, большая любительница колдовских ритуалов, устроила им с Джимом языческий обряд бракосочетания. В фильме «Дорз» Кеннели даже сыграла жрицу, проводившую тот самый обряд. Тем не менее работой Оливера Стоуна она тоже осталась недовольна. В 1992 году Патрисия выпустила мемуары «Странные дни», судя по которым, ее роль в жизни Моррисона была очень и очень значительной. Но у нее есть масса оппонентов – от друзей Моррисона, чьи воспоминания вошли в книгу Фрэнка Лиссиандро «Друзья, собранные вместе», до ее бывшей подруги Дженнет Эрвин, которая написала собственные мемуары «Твой бал окончен, детка». Оппоненты отзываются о ней как о навязчивой персоне, одержимой идеей женить на себе певца и выдумывавшей сказки о том, как он ее любил. Моррисон был человеком, «открытым к любому эксперименту», и свадьбу с колдуньей воспринял как еще одно занятное приключение. Вскоре он начал сторониться своей новоявленной супруги, а затем и вовсе открыто избегать ее. Интересно, что еще в 1985 году, в интервью для книги «Жены рока», Кеннели не делала из романа с Моррисоном большого события. Однако в дальнейшем, с ростом интереса к The Doors, она начала настаивать, что была чуть ли не главной соперницей Памелы Курсон – женщины, которая была с Моррисоном почти всю его сознательную жизнь. Джим Моррисон с Памелой КурсонVostock Photo Две стороны Тихоня, джентльмен, интеллектуал, постигший дзен... Хорошо, но кто тогда буянил на сцене? Кого винтила полиция во время концертов в Нью-Хейвене и Майами? Кому грозил тюремный срок за публичную демонстрацию детородного орга