Никол Пашинян ©Александр Рюмин/ТАСС
«Революция не рухнула!» Этой яркой фразой известный социолог и политолог, профессор Нью-Йоркского университета в Абу-Даби Георгий Дерлугьян попытался объяснить итоги внеочередной парламентской кампании в Армении.
Стабильность – показатель класса! Эта аксиома известна не только любому спортсмену, но и политику. 20 июня Никол Пашинян в очередной раз подтвердил это правило. Возглавляемая им партия «Гражданский договор» получила на выборах 53,92% голосов и заняла первое место по результатам голосования, опередив блок «Армения» ближайшего преследователя и главного конкурента действующей власти на 32,88%. Чуть менее трех лет назад Пашинян во главе альянса «Мой шаг» впервые выиграл парламентские выборы. Они также были внеочередными. Тогда сторонники этого политика набрали 70,43%. В новом составе парламента у них будет 72 мандата, тогда как в предыдущем они контролировали 88 мест.
Однако электоральные процессы в любой стране не являются «вещью в себе» и не сводятся к одним лишь статистическим выкладкам. Три года назад у Пашиняна не было в анамнезе поражения в войне и утраты территорий, которые в Армении считали своими. В 2018-м иерархи Армянской апостольской церкви относились к нему со скепсисом, но столь жестких публичных пикировок, как сегодня, с этим институтом в ту пору у Пашиняна не случалось. Не было три года назад и консолидированной критики лидера «Гражданского договора» со стороны бывших глав государства. Более того, в выборах-2018 ни Роберт Кочарян, ни Серж Саргсян (второй и третий президенты Армении) не участвовали. В 2021 году третий армянский президент также лично не выдвигал свою кандидатуру, но в то же время не скрывалось, что блок «Честь имею» – это в значительной степени саргсяновский проект. Первого президента Армении Левона Тер-Петросяна даже склонным к эпатажу аналитикам было трудно представить союзником своих преемников на посту главы государства. Но еще на ближних подступах к кампании он предлагал ситуативный альянс национального согласия, который бы состоял из трех экс-президентов и противостоял бы Пашиняну. Лидер «Гражданского договора» столкнулся с фрондой со стороны Конституционного суда и судебной системы в целом, а также армии. Да, отправленный им в отставку начальник Генштаба Оник Гаспарян не стал «армянским генералом Лебедем». И «военный переворот» так и остался не более чем «выражением позиции» ряда высокопоставленных офицеров. Тем не менее недовольство в армейской среде было и остается для Пашиняна серьезным вызовом.
В 2018 году Пашинян шел на выборы, как абсолютный лидер общественного мнения, имеющий репутацию сокрушителя олигархов и борца с коррупцией. С тех пор много воды утекло. И противодействие олигархам стало носить по преимуществу селективный характер, и популярность Пашиняна пошла на убыль, и социологи не были столь единодушны во мнениях относительно электоральных перспектив армянского политика, решившегося на принятие предложений о передаче Шуши под азербайджанский контроль и готового вести диалог с Анкарой и Баку.
Но, несмотря на внушительный список острых вызовов, наличие опытных лидеров среди оппонентов Пашиняна, конфронтацию с церковью, фронду в армии и в судейском корпусе, его «Гражданский договор» уверенно занял первое место в ходе голосования. Потеря шестнадцати мандатов при условии, что партия-победительница может сама без участия партнеров сформировать правительство (в котором премьером ожидаемо станет Пашинян) – мелочь на фоне нынешних общественно-политических бурь. В чем же причина этого успеха? И какие последствия он может иметь для Армении и Закавказья в целом?
Пашинян как реальность
Наверное, многих вопросов о Пашиняне можно было бы избежать, если бы экспертные дискуссии о нем и о ситуации в Армении в целом велись именно вокруг них, а не сводились бы к рассуждениям о непрекращающейся борьбе России и Запада на постсоветском пространстве. Армения и до 2021 года, и, скорее всего, после нынешних выборов плохо вписывается в эту двухцветную схему. США и их союзники не в восторге от той уникальной роли, которую играет Москва в обеспечении безопасности Армении. Но они приняли и поддержали российскую (одностороннюю!) миротворческую миссию в Карабахе, и военное присутствие на армянской территории, и пункт об обеспечении разблокировки транспортных коммуникаций в регионе с помощью пограничной службы ФСБ РФ. В любой другой точке Евразии такое вряд ли бы произошло.
Причин для такой «толерантности» Запада три. Во-первых, никакой конструктивной программы для Армении у Вашингтона и Брюсселя нет, как и нет особого проекта карабахского урегулирования. США и их союзники опасаются утраты единства в рядах НАТО и потому не хотят бодаться с Турцией за влияние на Кавказе. Им гораздо удобнее наблюдать за возможным нарастанием турецко-российских противоречий. Тем более, что основа для них имеется. Во-вторых, Армения не претендует на членство в НАТО. К слову сказать, Никол Пашинян за неполные три года премьерства не нарушил эту традицию. В-третьих, Запад не рассматривает армяно-российские отношения в контексте территориального «ревизионизма» Москвы, что происходит на грузинском и украинском направлениях по факту, а на белорусском – как возможный сценарий.
В свете вышесказанного становится понятно, что внутриполитические сюжеты в Армении мало зависят от «большой геополитики». Когда Никол Пашинян пришел к власти в 2018-м, он поспешил назвать свою победу «бархатной революцией». И вовсе не потому, что с каким-то особым пиететом относится к восточноевропейским моделям смены власти на закате Организации Варшавского договора и СЭВ. Пашиняну важно было подчеркнуть, что его победа – это не очередная «цветная революция», а возглавляемый им протест обусловлен сугубо внутриармянскими причинами.
О Пашиняне в российских СМИ пишут много и охотно. Но по большей части его политические портреты ходульны и примитивны. Либерал, соросовец, западник… Вот наиболее частые эпитеты, используемые для описания этой фигуры. Между тем реальный Пашинян совсем не таков. В своей критике крупного капитала и экономических построениях (достаточно почитать оригиналы его выступлений в парламенте) он больше похож на европейского социалиста, чем на поклонника Милтона Фридмана. А его неприятие чиновников, партий и последовательное стремление привлекать к решению ключевых проблем не парламентариев и бюрократов, а «простой народ» плохо вписывается в либеральный канон.
В этом контексте интересно посмотреть на социальный портрет пашиняновского избирателя. Среди тех, кто помог ему в 2018-м и в 2021 году, немало селян и жителей малых городов. Сам Никол Воваевич родился в Иджеване, который за девятнадцать лет до его рождения стал поселком городского типа, за четырнадцать – городом и всего за пять – городом республиканского подчинения. При этом Иджеван сохранил аграрный уклад и особую провинциальную ментальность. Отсюда и черты, отличающие стиль Пашиняна: запрос на уравнительные лозунги, антиолигархические призывы, популизм, понятные простым селянам методы «делай, как я». Пашинян не брезговал проехаться по глубинке и показать, что он такой же, как простой дядя Хорен и тетя Грануш. Стоит ли удивляться, что они считают его своим и готовы поддержать?
Ошибочно и представление о Пашиняне как о не то пораженце, не то пацифисте, который чуть ли не с первой минуты готов был сдать Карабах противнику. Хочется напомнить, что именно лидер «бархатной революции», став премьером, с упорством, достойным лучшего применения, начал разрушать сложившийся политико-дипломатический статус-кво в карабахском мирном процессе. Кто заявлял о необходимости допустить самопровозглашенную республику НКР к прямому участию в переговорах, хотя это противоречило т.н. «базовым принципам» урегулирования? Кто заявил, что «Арцах – это Армения, и точка»? Кто проигнорировал выверенные месседжи Сергея Лаврова летом 2020 года после военной эскалации на тавушско-товузском направлении? Не имея дипломатического опыта, популист Пашинян, поймав волну на «внутреннем фронте», решил развить успех на международной арене. Из этой же серии его кампании против Роберта Кочаряна и Юрия Хачатурова. Задуманные в логике «популистского социализма», эти меры не могли не затронуть Москву, учитывая добрые личные отношения Кочаряна с Владимиром Путиным и то, что Хачатуров был генсеком ОДКБ. Все эти факты точно не характеризуют Пашиняна как «миротворца» и сторонника «сдачи». Напротив, он побывал в роли импульсивного «ястреба», но проиграл, переоценив и себя, и ресурсы своей страны.
Президент Армении Роберт Кочарян и президент России Владимир Путин во время встречи в Кремле, 22 августа 2008 года Михаил Климентьев/ТАСС
Классовая борьба и особенности малой державы
Георгий Дерлугьян назвал голосование за Пашиняна в 2021 году «классовым». Действительно, роль сельских избирателей и жителей малых городов в победе старого-нового премьера велика. Скорее всего, многие из них болезненно переживают потерю Шуши, унижение второй карабахской войны и не одобряют готовность разблокировать коммуникации с Азербайджаном и Турцией. Но волнует их в первую очередь не большая геополитика. С ней, конечно, повышается их самооценка. Однако возможность освободиться от постсоветских «неофеодалов», так хорошо известных нам по истории пресловутой Кущевки, значит для них никак не меньше. Слишком долго на Карабах списывали всё. И бедность, и коррупцию, и эмиграцию из страны. Эта универсальная объяснительная модель, похоже, перестала работать. И здесь, а не в кознях Джорджа Сороса, нужно искать первопричины электорального успеха Пашиняна.
Нагорный Карабах. Шуши. Последствия ракетного удара на одной улиц города. 29 октября 2020 годаСтанислав Красильников/ ТАСС
Малые державы реагируют на поражение не так, как великие. Выживание для них намного важнее реванша или борьбы за сферы влияния. В условиях двух закрытых границ (из имеющихся четырех), региональной изоляции, поражения и понимания, что никто не готов поддержать армянский проект в его максималистской трактовке, для людей на первый план выходят не международные, а внутренние сюжеты. И тут самое время коснуться еще одного мифа об Армении. О якобы имевшей место внешнеполитической переориентации республики в правление Пашиняна. Непраздный вопрос: а при каком президенте Армения была в шаге от подписания Ассоциации с ЕС, притом даже раньше Украины? Разве не в сентябре 2013-го Серж Саргсян принял несколько «сильных решений» сначала в одну, а потом в другую сторону? И разве не он впоследствии подписал с Брюсселем документ о всеобъемлющем и расширенном партнерстве? И разве не Саргсян участвовал в «футбольной дипломатии» с Анкарой? Роберт Кочарян для многих – символ выбора в пользу России. Но разве не в его президентский срок фундаментальной основой армянской внешней политики был комплементаризм, или «взаимодополнение», предполагающее диверсификацию международных связей Еревана? Реализацией этого курса, к слову, занимался
Related Keywords